Впервые за этот вечер Лалле стало по-настоящему страшно.
– Куда ты ведешь меня?! – воскликнула она.
– В свою спальню.
В ужасе старалась она освободиться от его железной хватки, но Грей только сильнее стиснул пальцы и ускорил шаг. Лалла еле поспевала за ним.
– Не волнуйся, детка, – прохрипел он, проходя мимо гостиной и минуя коридор. – Я не собираюсь досаждать тебе своим навязчивым вниманием.
– Но… что ты делаешь?
– Минуту терпения, Лалла, и ты все увидишь сама.
Между тем они достигли комнат Грея. Здесь он наконец отпустил Лаллу, чтобы открыть дверь и зажечь лампу. Она обвела комнату глазами, и странный холодок закрался в ее сердце. Грей подвел ее к двери, ведущей в его загадочную комнату. Лалла застыла в оцепенении, слишком испуганная, чтобы сделать хоть шаг. Во все глаза смотрела она, как из одного из ящиков комода Грей достал маленький ключик и повернул его в замочной скважине. Дверь отворилась, и Лалла окунулась в бездонную темноту. Затем он зажег свет и чуть подтолкнул ее, пропуская в комнату. Лалла вошла и замерла. На стене секретного кабинета Грея висел ее портрет.
Глава 9
Лалла вошла в комнату. От страха у нее подкашивались колени и кружилась голова. Да, она увидела свой собственный портрет, который несколько лет назад написал Ренуар. Она была изображена на нем обнаженной, сидящей в ванне; ее нежная кожа чуть тронута солнцем, густые распущенные волосы закрывали спину и плечи; взгляд устремлен куда-то вдаль, выражение лица мечтательное и чуть загадочное.
Официальное название картины было «Девушка с темными волосами», но внизу художник приписал тонкой кистью: «Лалла». Теперь ей все стало понятно: вот откуда Грей узнал о том, что она позирует парижским художникам. Несомненно, ему принадлежал один из лучших холстов, где она была изображена обнаженной.
– Откуда у тебя этот портрет? – тихо спросила Лалла, опустив голову, чтобы Грей не видел ее зардевшегося лица. Она невольно вспомнила, как долго художник изучал пропорции ее тела, пока она замерзала в остывающей ванне.
– Приобрел в Париже несколько лет назад.
Только спустя несколько секунд Лалла поняла, о чем он говорит.
– Так ты был в Париже? – Она подняла на него глаза и уставилась не мигая.
Грей молча кивнул.
– Но я ничего не знала. Почему ты не говорил мне?
Грей проглотил комок в горле. Боже, сколько горечи, сколько отчаяния было в его глазах!
Неожиданно в синих глазах его сверкнули молнии, и он яростно стукнул кулаком по письменному столу, отчего Лалла подпрыгнула на месте.
– И ты еще спрашиваешь, что я делал в Париже? Неужели ты не можешь понять, что меня потянуло туда? О Господи! – Его голова бессильно упала на плечи. – Я преодолел тысячи миль, чтобы только увидеть тебя. Да, я хотел упасть пред тобой на колени и молить вернуться. О, Лалла! Теперь наконец ты довольна?
Она неожиданно вздрогнула, испуганная страшным признанием.
– Но я же не знала… – Ее голос срывался. – Что же ты не дал телеграмму? Почему не сообщил о своем приезде?
Грей нервно сжимал руки в карманах и неуверенно топтался на богатом турецком ковре.
– В тот день, когда я собирался нанести тебе визит, мы с друзьями решили совершить конную прогулку по Булонскому лесу. И вдруг в толпе гуляющих я увидел тебя. Ты была окружена кучкой кавалеров; ты смеялась, ты вся сияла от радости. О, Лалла, никогда я не видел тебя более счастливой, чем в то утро. Я помню, каким жгучим огнем горели твои глаза, как горделиво ты откидывала голову, заливалась смехом, как заблестели свежим румянцем твои щеки, когда один из поклонников наклонился и что-то шепнул тебе на ухо. Если бы ты знала, как больно мне стало, Лалла! Я тут же решил, что недостатка в ухажерах ты не испытываешь, и уж наверняка не пожелаешь больше видеть меня. Поэтому, стараясь быть незамеченным, я быстро свернул в одну из боковых аллей и покинул лес.
– Но Грей! Если бы ты только дал знак, если бы…
Он поднял глаза.
– Я гордый человек, Лалла! Но я готов был забыть и простить все, лишь бы ты вернулась ко мне. Однако, когда я увидел тебя, окруженную плотным кольцом поклонников, я понял, что все потеряно. Увы, сердце мое не из камня, как ты почему-то считаешь. И я не смог оставаться в Париже с мыслью, что больше не нужен тебе.
Лалла невидящими глазами смотрела на свой портрет.
– А потом ты приобрел вот это…
Он кивнул:
– Да. Перед самым отъездом в Америку я был приглашен в дом к одному хорошему приятелю. Он показывал мне прекрасную частную коллекцию, и среди картин я вдруг увидел эту. Друг сказал мне, что приобрел ее совсем недавно. Сначала я был поражен и даже удручен, что ты выставляешь свои прелести напоказ другим мужчинам, тогда как раньше тело твое принадлежало только одному мужчине – мне. Поэтому я решил, что обязан купить этот портрет. К счастью, никто из моих парижских друзей не знал о нашей прежней связи, и товарищ легко уступил мне картину.
Лалла в недоумении покачала головой:
– Но Дейзи никогда не говорила мне, что у тебя есть этот портрет.
Грей глубоко вздохнул. Тишина комнаты становилась угрожающей.
– Моя сестра не знает о нем, – наконец сказал он, понизив голос. – И никто в целом свете не знает. Я переправил его втайне от всех и собственноручно водрузил на стену. Ни один человек не входил в мою комнату с тех пор, даже горничная с ведром и тряпкой. Единственный ключ я держу у себя.
– Но почему, Грей?
– А как ты себе представляешь: респектабельный женатый джентльмен держит взаперти в тайной комнате портрет своей бывшей любовницы, да еще в обнаженном виде? Хороша история!
Да, конечно, Лалла, прекрасно понимала всю нелепость подобной ситуации. Естественно, узнай о портрете Джейн, она была бы оскорблена в лучших чувствах.
– Вот почему я держу комнату всегда закрытой. Зато никто и никогда не мешает мне оставаться здесь наедине с твоим образом и предаваться воспоминаниям. – Он горько усмехнулся. – Мучительным воспоминаниям. Ты была моей единственной усладой, Лалла. И вот я потерял тебя, и все, что оставалось мне делать, – смотреть на этот портрет и думать, как мы были однажды счастливы. Я засиживался здесь в тишине долгими часами, я был одинок, но все же я был с тобой, Лалла.
– А Джейн не знала? – почти шепотом спросила Лалла.
– Нет, за все время нашей недолгой совместной жизни она не была посвящена в мою тайну. Правда, она всегда с интересом, даже с боязнью спрашивала о моем личном кабинете. Почему-то Джейн казалось, что здесь я держу взаперти несчастного полоумного родственника. Но вот настал день… Это случилось незадолго до ее смерти. Как-то по рассеянности я оставил ключ в двери, и она не замедлила воспользоваться случаем. Она проникла в комнату и увидела картину…